И
Гримерка передачи «Школа злословия» (перед эфиром)
СМИРНОВА: С Гинзбургом будете говорить вы. Во-1, вы из семьи физика, понимаете. А я из семьи теоретика, прямо скажем, совершенно не физика. Во-2, он нобелевский лауреат, и вы тоже крупная величина во всех отношениях.
ТОЛСТАЯ: Вы не уклоняйтесь, не уклоняйтесь. Дурно учась в школе, вы не способны поддержать разговор даже о какой-то теоретический физике.
С: В отличие от вас, Татьяна Никитична, я в школе училась хорошо.
Т: Как же так вышло, что я могу поддержать разговор о теоретической физике типа: «Вы занимаетесь теоретической физикой?», а вы не можете поддержать этот разговор?
С: Очень просто. Потому, что в вашу тупую голову если что врубить, то навеки останется, а я к знанию очень восприимчива, поэтому у меня лишние файлы стираются, а новые записываются. Вот и все. С тех пор у меня записалось много новых файлы, а у вас нет. У вас так и осталось: что-то равняется эмцэ квадрат.
Т: Е
С: Вот, Е.
Т: Да-да, у меня архивация файлов происходит. А у вас так: в одно ухо влетает, в другое вылетает.
С: Совершенно верно. Вот именно за это и ставят 5 в хорошей школе.
Т: На опустевшее место ставят 5.
С: Потом ты можешь забыть, но в этот же момент можешь пересказать. А вам надо рассказывать 28 раз, чтобы вы запомнили хоть что-то.
Т: Ни разу не рассказывали, я и так все помню.
С: Ну, конечно, только почему-то у вас были двойки, у меня нет.
Т: Потому что я была выше этого. Выше того, чтобы учить по учебнику.
……..
С: Так мы вообще не будем профессиональные темы затрагивать?
Т: Да затроньте, пожалуйста.
С: Нет, я на вас надеюсь, матушка. Это же вы сегодня физик, а не я.
Т: Совершенно верно. Между физикой и теоретической физикой огромная разница.
С: Вы хотите сказать. Что вы и об этом обладаете рядом сведений?
Т: Голубушка, я отличаю экспериментальную физику от теоретической. Теоретическая физика есть высшая математика, а экспериментальная физика немножко другое.
С: Вы гнетете меня своей эрудицией.
Т: Я вижу, как вы согнулись. Эрудиция - это такая вещь в руках опытного профессионала….
_______________________________________________________________________
Гримерка. Перед эфиром с Татьяной Устиновой
С: … послушаем умную тетеньку. Она веселая еще такая! Ну, насколько я ее видела в телевизоре, потому что я ее теперь в телевизоре вижу всегда практически.
Т: Вы телевизор смотрите?
С: Так он у меня на кухне всегда включен, Танечка.
Т: А я не знаю, как его включить, и не смотрю.
С: Просто для того, чтобы его включить, Танечка, надо прочесть инструкцию. Поскольку вы не умеет читать, вы не можете включить телевизор!
Т: Нет, мне нужны книжки-раскраски, я тогда пойму, как включить телевизор. Я не понимаю, почему для таких, как я, не делают книжку-раскладушку. Сначала, на первой страничке, должен быть изображен телевизор и написано должно быть «те-ле-ви-зор», и еще, как для иностранцев, ударение такое. На следующей кнопка, которую нужно нажать. Потом ввести понятие множественных кнопок. Я, например, не могу понять, когда мне отдельно дают эту самую клюку, которую клюкать, а на телевизоре тоже есть кнопки. Как они между собой соответствуют? Вот, между прочим, в 91-92 гг., когда еды не было - ну, если постоишь часа три, то хлебушка какого-нибудь достанешь, - так вот эти самые кнопки от пульта управления съели крысы, потому что на кнопках от рук какой-то жир остается. Руки-то, они все трогают. А потом пришла новая власть, и все расцвело и затрепетало.
С: Все стало вокруг голубым и зеленым.
Т: Когда я слышу, что мне говорят: «А что, разве в 91-от году нечего есть было?» Крысы съедали кнопки! Они стонали и съедали кнопки этого пульта!........... И некоторые хотят пересмотра результата нашей жизни, а? Я им этот пульт подарю, он где-то валяется.
С: Вы его храните?
Т: Да вот, знаете, есть такие вещи про которые думаешь: «А может, он нужен?» И открываешь нижний ящик - и туда.
С: А зачем он может быть нужен?
Т: А мало ли, пригодится?
С: А я обожаю вот это «мало ли». Этот тот принцип, по которому я собираю. Пакетики всю жизнь. У меня стоит вот такой вот тюк этих пакетиков. Они вылезают, они б давно уже выползли из этого помещения под раковиной, они начинают жить своей жизнью, расползаться по квартире и так далее. Зачем я их храню, объяснить невозможно. А моя бабушка последние годы собирала веревочки.
Т: Если переезжать с квартиру на квартиру, то что-нибудь можно веревочкой обвязать.
С: По этому принципу я храню коробочки.
Т: А какое количество ужасной одежды, с оторванным подолом, разъехавшейся по шву, отправляется на дачу. У меня нет дачи, но если будет дача, то я думаю, что там я буду особо плохо одеваться….
Из диалога с Геращенко:
Смирнова: А согласны вы с тем, что надо посадить Чубайса?
Геращенко: Куда?
С: В тюрьму.
Г: А зачем?
Толстая: А вот ваши друзья это хотят.
С: Это Рогозин придумал и Глазьев.
Г: Нет, во-1, я не их не называл друзьями, я назвал их попутчиками, соратниками.
С: Ваши попутчики и соратники. ВЫ СОГЛАСНЫ С НИМИ, ЧТО ЧУБАЙСА НАДО ПОСАДИТЬ В ТЮРЬМУ?
Г: Нет, я не согласен. Зачем его сажать?
Т: Мы вот тоже думаем - зачем?
Г: В тюрьме же не работают, вот там где делают дороги, копают канавы…
С: То есть его надо отправить на принудительные работы?
Г: Ну, я же шучу, что вы говорите. Нет.
С: НАДО САЖАТЬ ЧУБАЙСА В ТЮРЬМУ ИЛИ НЕТ?
Г: Нет, дело не в том, я считаю, что он ведет неправильную политику.
С: Хорошо. Вы считаете, это абсолютно ваше право.
Г: Его надо поменять, все, больше ничего.
С: В ТЮРЬМУ ЕГО САЖАТЬ НАДО?
Эфир с Грымовым:
Смирнова: Послушайте, у нас народ-панк!
Грымов: Точно. Вот эта твоя фраза была год назад, я считаю, что панк абсолютный, такая тяга к отдыху - страшная!
Толстая: Вся реклама предлагает отдохнуть, когда никто не работал: «Оттянись, отдохни, расслабься!».
Г: А по радио диск-жокеи, молодые ребята, говорят: «Сегодня пятница: отдыхать пойдем!» Куда отдыхать? ОТ чего? Я никогда в жизни не употреблял наркотики, потому что нельзя в свое любимое тело эту гадость. Они:»Юра, а как же ты расслабляешься?» Да не напрягаюсь я! Не напрягаюсь, понимаете?! Я живу, у меня работа, семья, друзья - это все моя жизнь. Пойду отдыхать… Как это будет выглядеть? Я просто не знаю!
Т: Такое впечатление, что у всех судороги, и в пятницу нужно вколоть хлористый кальций, чтобы расслабиться.
Г: Вот это надо как-то всем договориться, посредством ТВ, надо всем сказать: «Ребята, давайте хотя бы год поработаем! А потом опять отдыхать».
С: Мне больше с переписью нравится, что те же молодые люди записывают в графе национальность: «Эльф».
Т: Вот это меня потрясло.
Г: А то, что нашему Президенту отчет дадут: «Эльфы:28%, Гудвинов:90», вот это супер!
С: Ну, я себя чувствую эльфом очень часто, особенно в плохую погоду…
_______________________________________________________________________
С Цискаридзе:
Толстая: Сколько часов репетиций может выдержать артист балета?
Цискаридзе: Много
Т: Ну, например, не может же он работать каждый день в течение месяца по 12 часов. Он потом не сможет танцевать.
Ц: В наше рабочее время входит еще и примерка. Ты потанцевал, потом побежал, постоял на примерке, потом опять танцевать. Это очень сложно, лучше я потанцую, чем я буду стоять два часа на примерке.
С: А с кайлом в забой?
Толстая: Кто выбирает, кто будет танцевать в том или другом спектакле?
Ц: Дирекция.
Т: А если дирекция скажет, вот, сейчас будет Цискаридзе с Волочковой, пожалуйста. Вы себя как поведете?
Ц: Такое бывало. Но последнее время так никто не делает. Все знают, что Волочкова танцует с Женей Иванченко.
Т: А вот, я - ваш новый директор, дура набитая, пришла и говорю: «О, давайте вот эту красавицу с этим красавцем».
Ц: говорите, мне последняя фраза понравилась. Когда я уйду, вы будете там злословить, вы это повторите. Ладно?
Т: Хорошо, заказано, да.
С: А вам все время хочется, чтобы вашу красоту хвалили?
Ц: Вы знаете, я всю жизнь был гадким утенком, я вам покажу фотки.
Т: Вы увлеклись собой. Я вам говорю: «Танцуйте вместе, тем более, что и публика просит.»
Ц: А мы теперь, как тоже дураки артисты, говори: «Товарищ директор, а сколько вы нам заплатите?»
Т: Сколько хочешь.
Ц: Тогда и будем разговаривать.
Т: Коля, Настя, бабла достаточно.
Ц: Значит, танцуем.
С: Только вопрос денег?
Ц: нет, это я дуре-директору ответил. Вы же умный директор, с вами я буду по-другому разговаривать.
Т: Вы можете возражать, есть рычаги возражения?
Ц: Последнее время мы не танцуем вместе, потому что Настя довольно высокая девушка, она всегда была крупнее меня. Но последнее время это очень сильно заметно. Просто некрасиво, когда танцовщик меньше балерины….
С: То есть она, как бы, более крупное дарование?
Ц: ?????????????
С: В смысле размера?
Ц: ?????????????
С: Габаритов, килограммов.
Ц: Я не знаю таких слов об артистах.
С: Прошу прощения, извините, пожалуйста, вы по утрам цветы едите?
Т: Салат из герани!
Ц: Я - козерог.
_______________________________________________________________
Разговор с Гришковцом
Смирнова: А у вас есть вот этот внутренний сюжет провинциального человека, прославившегося в Москве? Я скажу, что я имею в виду. Я в одном гламурном журнале видела, по-моему, некое интервью с вами или какое-то подобие, и дальше ваша фотография и, как они любят: пальто Гуччи-шмуччи, ботинки, - ну, ужас нечеловеческий просто.
Гришковец: А мне очень нравится. Приходишь туда, а там фоторедактор, человек, который приносит тебе Гуччи-шмуччи, Кензо, трали-вали, ботинки. Замеряют, одевают тебя и так и эдак, и говорят: «Вот так вот очень хорошо». Я смотрю – действительно, фотографируют. Супер, вы что, это же приключение!
Толстая: А потом отбирают, обдувают, полируют и, осмотрев, не повредили ли - уносят.
Г: И потом мне понравилось одно пальто, абсолютно шаляпинское, с таким большим воротником. И я сказал: я буду в нем.
С: Ну, это какое-то не писательское занятие, скорее актерское.
Т: ДА ладно, я тоже позировала во всяких шмуччах.
Г: Здорово!
С: СТЫДОБА!
Т: Более того, я сразу узнала, как там изнутри все делается в этом бизнесе. Например, мне тоже принесли что-то очень аккуратно, чтобы я не напортила. А там такое черное что-то, и в нем прозрачные листья, очень красивая вещь. Но когда надеваешь на себя, начинает бог знает что просвечивать. А когда надеваешь на черное, на поддевочку, то не видно этих листьев. Стали думать, как быть. Я говорю: «А давайте рулон туалетной бумаги, я намотаю под это дело, и там как будто бы будет все розовое». Они: «А давайте, давайте!» И я фотографировалась, и там вся была обмотана туалетной бумагой. Я теперь все знаю про модельный бизнес.
С: ПОЗОРИЩЕ, И Я С ВАМИ ДРУЖУ, УЖАС КАКОЙ!
Г: Очень здорово, Гуччи-шмуччи!
С: Слушайте, мне стыдно за вас обоих, честное слово!
__________________________________________________________________
Татьяна ТОЛСТАЯ: Зарубежные.
Отец Михаил АРДОВ: Да, а вообще-то Российская Православная Церковь. Вот так она
у нас и называется. А автономная, так попросили в Минюсте, потому что патриархия взяла и зарезервировала оба названия за собой, нам пришлось эту автономию добавить.
у нас и называется. А автономная, так попросили в Минюсте, потому что патриархия взяла и зарезервировала оба названия за собой, нам пришлось эту автономию добавить.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Оба каких? Оба это что?
Отец Михаил АРДОВ: Это и российская, и русская. Они себе зарезервировали на
правах господствующей конфессии это себе.
правах господствующей конфессии это себе.
Авдотья СМИРНОВА: Погодите.
Отец Михаил АРДОВ: Хорошо.
Авдотья СМИРНОВА: Нет, я просто понять.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Зарубежная была здесь.
Отец Михаил АРДОВ: Нет, в 90-х годах в России, когда переменилась власть, стали открываться приходы Зарубежной Церкви здесь, они открывались двояким путем. Во первых, часть приходов Московской патриархии к ним перешло, ну, это не много. Потому что с собственностью патриархия не расставалась. Или клирики, как, например, я сам по себе перешел. А кроме того, вышли из катакомб катакомбные Церкви. Таким образом образовалось довольно много приходов Зарубежной Церкви в 90-х годах здесь. А затем Зарубежная Церковь все дальше и дальше отходила от своего пути, подчинялась влиянию прямых агентов, и соответственно, в 94 - начале 95 г. мы уже полностью от них отошли.
Авдотья СМИРНОВА: Хорошо, Вы, как священник автономной Церкви, Вы хотели бы,
чтобы ваша паства увеличивалась или нет?
чтобы ваша паства увеличивалась или нет?
Отец Михаил АРДОВ: Да, разумеется.
Авдотья СМИРНОВА: Хотели бы. Тогда у меня вот какой вопрос. Я много и давно читают разные Ваши тексты, и картина мира складывается хоть и путаная, но довольно страшная. Я у Вас читала, что Пушкин есть исчадие ада.
Отец Михаил АРДОВ: Исчадие - нет.
Авдотья СМИРНОВА: Книга "Возвращение на Ордынку", минуточку. Я читала, что
Господь вообще не против смертной казни, раз Он сына послал на крест.
Господь вообще не против смертной казни, раз Он сына послал на крест.
_______________________________________________________________________
Авдотья СМИРНОВА: У искусства нет рейтингов.
Валерий КОМИССАРОВ: Еще как, еще как, это такая ошибка. Телевидение это такое высочайшее искусство и кто к нему относится как к ремеслу, как к проходящему дождику.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Золотому дождику.
Валерий КОМИССАРОВ: Вы знаете, на счет золотого, есть еще одно, насчет «золотой дождик». Там есть еще одна вещь - желтый дождик. Я скажу, вы не забывайте, что я как раз к телевидению отношусь как к сакральному виду творчества. Это творчество. То, чем вы занимаетесь, это творчество. И если кто-то думает, что...
Авдотья СМИРНОВА: Сакральное, божественное.
Валерий КОМИССАРОВ: Ну по крайней мере, Господь через телевидение он тоже дает возможность нам общаться. Если у кого-то нет возможности почитать книги, не ругайте его за это, если он посмотрел телевизор и что-то для себя заключил. Я понимаю, что вы так сказать девушки образованные. А вот вы знаете, в чем разница между циником и, будем говорить и тем, кто относиться к людям по-доброму.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Да циник тоже по-доброму относиться.
Валерий КОМИССАРОВ: Но я одно скажу, что если, если человек видит что-то, что ему не нравиться, а такое бывает, и естественно у каждого из нас. Вот что-то не нравиться и при этом это имеет популярность, надо понять почему.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Понятно почему.
Валерий КОМИССАРОВ: Вы ответьте мне почему?
Татьяна ТОЛСТАЯ: А зачем?
Валерий КОМИССАРОВ: А я вам расскажу. А я вам расскажу, что рейтинг, если говорить о рейтинге, рейтинг, это большая несвобода, поверьте, это самая большая несвобода. Если кто-то думает, что чтобы получить рейтинг, надо показать крупным планом, извиняюсь взаимоотношение мужчин и женщин, тот глубоко ошибается, это не будут смотреть. Я понимаю, что вам ненавистен сам, а может быть, допускаю, из-за того, что там определенная интеллигентская нормальное снисходительное восприятие к тем слову попса.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Вы с кем сейчас говорите?
Валерий КОМИССАРОВ: С вами.
Авдотья СМИРНОВА: У меня полное ощущение Кашпировского, у меня ощущение, что я сейчас в обморок упаду.
Валерий КОМИССАРОВ: Даю установку на добро, на добро. Я сейчас с вами разговаривал.
Авдотья СМИРНОВА: О чем? Вы нас заметили?
Валерий КОМИССАРОВ: Кто эти люди? Рассказываю.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Опять? Вы не можем сдвинуться с простого.
Валерий КОМИССАРОВ: Я отвечал. Хорошо, я буду отвечать односложно да и нет, как в ГИБДД.
Авдотья СМИРНОВА: Не надо, пожалуйста, отвечать да и нет. Можно отвечать по существу.
Валерий КОМИССАРОВ: Я по существу отвечаю.
Авдотья СМИРНОВА: Скажите, пожалуйста, телевидение сакральное? Это заявление пусть будет на вашей совести.
Валерий КОМИССАРОВ: я готов подписаться на Страшном суде под этим. Те, кто не считает телевидение сакральным, а считает это туалетной бумагой, вот те на Страшном суде... им придется повертеться.
Авдотья СМИРНОВА: А вы думаете, что на Страшном суде вас будут спрашивать про сакральность рейтинга?
Валерий КОМИССАРОВ: Ну про это тоже.
Авдотья СМИРНОВА: У вас интересное представление о Страшном суде.
Валерий КОМИССАРОВ: А вы думаете, вас на Страшному суде будут о чем спрашивать?
Авдотья СМИРНОВА: О том, каким я была человеком и как со мной жилось окружающим, все.
Валерий КОМИССАРОВ: Правильно, но от того, каким вы были человеком. Вас спросят, чем вы занимались, милочка?
Авдотья СМИРНОВА: А я считаю, что они там знают, чем я занималась.
Валерий КОМИССАРОВ: Еще раз спросят.
Авдотья СМИРНОВА: Про рейтинг меня точно не спросят.
Валерий КОМИССАРОВ: А рейтинг в данном случае это может быть отражение того, насколько вы были востребованы. Насколько вас считали нужным. Вот здесь все люди, они живут своей жизнью, а мы думаем, что да, важно, важно большинству людей, давайте уважать их право жить той жизнью, которую они хотят. Может быть, иногда утешать, но давайте уважать их выбор.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Что же вы мой не уважаете?
Валерий КОМИССАРОВ: А я уважаю. Чем я не уважаю?
Татьяна ТОЛСТАЯ: Чем? Вы мне пообещали, что на Страшном суде люди, которые не считают телевидение сакральным, будут жесточайшим образом наказаны. Видимо, низвергнуты в геену огненную.
Валерий КОМИССАРОВ: Нет, я имел в виду тех, кто работает на телевидение, и при этом считают его отстоем.
Авдотья СМИРНОВА: Мы так считаем.
Валерий КОМИССАРОВ: Помолитесь за них. Уважаемые телезрители, помолитесь за них. А я на самом деле я буду молиться за ваши заблудшие души, не только я. Я хочу сказать одну вещь.
Авдотья СМИРНОВА: Валерий Яковлевич, вы в своем уме?
Валерий КОМИССАРОВ: Я всегда своем уме и в трезвой здравой памяти.
Татьяна ТОЛСТАЯ: То есть вы считаете, что решительно все, что есть на телевидение сакрально?
Валерий КОМИССАРОВ: Я считаю, что.
Татьяна ТОЛСТАЯ: да или нет?
Валерий КОМИССАРОВ: Отвечаю вам.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Обещали, одним словом.
Валерий КОМИССАРОВ: Нет.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Уже легко, отдушина.
Валерий КОМИССАРОВ: Нет, вы задаете вопросы, на которые...
Татьяна ТОЛСТАЯ: Не все сакрально?
Валерий КОМИССАРОВ: Вы задаете вопросы, на которые. Вот знаете что, вы знаете какой вы вопрос задали, я тоже профессионал, можно я тоже вам вопрос задам. Вы больше любите потреблять наркотики или избивать бедных старушек?
Татьяна ТОЛСТАЯ: нет, это другое дело. Нет, правда, это другой вид вопроса, вы не профессионал.
Валерий КОМИССАРОВ: Вы мне сказали.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Все ли на телевидение сакрально?
Валерий КОМИССАРОВ: Мой профессионализм заключается в том, что я уважаю зрителя в том его понимании, что я стараюсь не осуждать, а наблюдать и стараюсь. Мое сакральное заключается в том, что я стараюсь.
Авдотья СМИРНОВА: Ваше сакральное?
Валерий КОМИССАРОВ: Нет, я говорю, мое понимание сакральности телевидения заключено именно в том, что на самом маленьком участке нужно наверное понимать, что Господь все видит. Я вам скажу одну вещь, вы наверное не помните этот сюжет, но я позволю в течение 20 секунд его напомнить. На авторском телевидении, это было 15 лет назад, я проводил такой эксперимент, я поставил камеру, телевизионную на Смоленской площади, а там по статистике каждые 10 минут столкновения. Тут такая развязка транспорта, всегда сталкиваются каждые 10 минут. Никакого столкновения, я поставил камеру, засек время и через 10 минут, хоба, сразу столкнулись два Жигуленка. Я подхожу и говорю, здравствуйте, а я вас жду. Что это? А что вы сделали в жизни плохое, что Господь вам сегодня так управил. И каждый начал вспоминать о своей жизни. И заканчивал я этот сюжет следующим заключением, дорогие товарищи люди, вы можете делать все, что вам заблагорассудиться, можете грешить, можете обманывать друг друга, но помните, что...
Татьяна ТОЛСТАЯ: На Смоленской площади вас ждет Господь.
Валерий КОМИССАРОВ: Но помните, нет, нет, не богохульствуйте. Но помните, камера включена и мотор пошел.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Вот сейчас это что было?
Валерий КОМИССАРОВ: Это было то самое, что камера включена и мотор пошел.
Авдотья СМИРНОВА: То есть вы чувствуете, что вы просто практически наместник Бога?
Валерий КОМИССАРОВ: Да что вы?
Авдотья СМИРНОВА: А правда, когда к вам приходили, вот у вас есть павильоны, которые вам принадлежат и сдаются для съемок, просто дело в том, что я слышала, что там висит ваш портрет.
Валерий КОМИССАРОВ: Где портрет висит?
Авдотья СМИРНОВА: Ну вот там, в том помещение, где павильоны и так далее, там ваш портрет.
Валерий КОМИССАРОВ: Я, честно говоря, не обращал внимания, но если бы даже висел, ну и что?
Авдотья СМИРНОВА: Я думаю, что в силу того, как вы представляете прямую связь с Господом Богом, это, в общем-то, довольно резонно.
Валерий КОМИССАРОВ: Я не говорил этого, вы на случаях правильно гиперболизируете, пытаетесь высмеять меня такого, который я тоже есть, но меня этого мало.
Авдотья СМИРНОВА: Мы пытаемся вас понять.
Валерий КОМИССАРОВ: А я вам расскажу. Вот во мне, вы помните, как Шрек говорил, я как луковица, во мне много слоев. Во мне сидят зрители. То есть, вы не обвиняйте меня в раздвоение личности и так далее, во мне сидит мой зритель, также как и в вас. Вы все немножко святоши, немножко , будем так говорить, скажем так, правильно сказать похабники, мы все немножко девственники, немножко, так сказать Казановы. Мы все разные, у каждого из нас много слоев и конечно же.
Авдотья СМИРНОВА: Мы, например, не немножко похабники.
Валерий КОМИССАРОВ: Я знаю. Так вот, я хочу сказать вам одну вещь, вы поймите, я уважаю вас, потому что вы личности, вы умные женщины, конечно, не дай бог с вами столкнуться, если вы за рулем, наверное.
Авдотья СМИРНОВА: Мы не водим машину.
Валерий КОМИССАРОВ: Слава богу. А все остальное, в принципе, это замечательно, женщину за рулем я тоже уважаю, но она водит как живет. то есть подрезает, но еще раз повторяю, я уважаю.
Авдотья СМИРНОВА: А мужчины никогда не подрезают?
Валерий КОМИССАРОВ: Я никогда не подрезаю.
Татьяна ТОЛСТАЯ: А причем здесь вы. Вы сразу вот мужчины, вот женщины.
Валерий КОМИССАРОВ: Я просто говорю только об одном, что, безусловно, женщине всегда больше позволено, чем мужчине, потому что.
Авдотья СМИРНОВА: Почему? То есть ей позволено изменять, убирать, ходить абсолютно пьяной. Это женщина так делает. Муж открывает дверь, а она ему говорит, ты все печешь? А где котлеты? Я люблю эту страну, о которой вы рассказываете.
Валерий КОМИССАРОВ: А я вам расскажу, что значит женщине позволено больше мужчины. Потому что женщина, если обидеть мужчину, он не в праве ответить ей тем же, он может либо улыбнуться или обидеться, и если он обидеться, он всегда опустится в ее глазах. Так вот, я скажу, что безусловно, когда я говорю вам больше позволено, я не хочу каким-то образом оскорбить или унизить, я говорю о том, что не злоупотребляйте этим. Потому что женщина, злоупотребляющая своим умом превращает оппонента мужчину в слабака. Этому очень сложно противостоять. Вот вы две умные женщины, хорошо я подготовился, я читал на ночь там литературку.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Какую литературку?
Валерий КОМИССАРОВ: Художественную, художественную.
Татьяна ТОЛСТАЯ: И?
Валерий КОМИССАРОВ: И может быть, пытался вам противостоять, а вообще-то в принципе, представьте себе, представить себе.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Дуня, никогда не злоупотребляйте умом.
Валерий КОМИССАРОВ: Так вот, это на самом деле очень важно, взаимоотношение мужчин и женщин, это первый вопрос, который вы мне задали.
Авдотья СМИРНОВА: Прекрасно, прекрасно, что вы о нем заговорили, замечательно. В одном из ваших интервью вы сказали, что женщина рядом с мужчиной должна чувствовать себя котенком.
Валерий КОМИССАРОВ: Правильно.
Авдотья СМИРНОВА: Я просто, у меня икота началась. У меня в связи с этим вопрос. Скажите ваша мама и бабушка котята?
Валерий КОМИССАРОВ: Они очень бы хотели бы, чтобы жизнь относилась, не только бы я, чтобы жизнь относилась к ним также как к котятам.
Авдотья СМИРНОВА: В смысле чтобы с бантом все время играть?
Валерий КОМИССАРОВ: Нет. Большинство женщин хотят, чтобы к ним относились как к котенку и не мучили.
Авдотья СМИРНОВА: То есть как к домашнему животному.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Продали его на птичьем рынке.
Валерий КОМИССАРОВ: Нет, в прямом смысле означает, что холили и лелеяли, гладили между ушек и давали Вискас, точка.
Авдотья СМИРНОВА: Вискас?
Валерий КОМИССАРОВ: Ну или что-то?
Авдотья СМИРНОВА: То есть ваша мама и бабушка хотели, чтобы им давали Вискас?
Валерий КОМИССАРОВ: Аллегория, знаете, что такое аллегория? «Вискас» - это имеется в виду, что женщина хочет, чтобы ее не доставали, чтобы ее холили и лелеяли, чтобы не предавали. Это и есть нормальное женское счастье, простое, не простое. Называйте как хотите.
Авдотья СМИРНОВА: Я не понимаю.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Все хотят, чтобы их любили, желательно, и мужчины хотят. А также они хотят иметь детей, не у всех получается. Они хотят, чтобы одновременно совмещать дом и работу, чтобы не скучать дома, чтобы была хорошая погода. Люди многое чего хотят. Но у вас получается, котенок.
Валерий КОМИССАРОВ: Я сказал.
Татьяна ТОЛСТАЯ: По-моему, это оскорбительно. Потому что это ставит женщину, низводит ее аллегорически, символически, просто реалистически на самый низкий уровень, то есть нечто маленькое, беспомощное, мяукающее, пушистое, которое между ушек чесать бессмысленно. То есть женщину лишают абсолютно личности. Личности лишают.
Валерий КОМИССАРОВ: Отвечаю, отвечаю. Вы считаете, что женщина должна быть прокуренная, будем так говорить замученная, в поисках.
Татьяна ТОЛСТАЯ: А вы других противопоставлений не знаете, вот не бывает так, что женщина нормальный человек, как мужчина. Читать умеет, при чем здесь прокуренная?
Авдотья СМИРНОВА: Она либо котенок, либо прокуренная.
Валерий КОМИССАРОВ: Я хочу, чтобы вы уважали право других женщин на счастье в виде беззаботного существования на подушечке у каминчика и ничего страшного.
Татьяна ТОЛСТАЯ: А я хочу, чтобы вы уважали вообще женщин и не предполагали за каждой из них вот этого кретинизма.
Валерий КОМИССАРОВ: Я не сказал, чтобы каждая, сказал, что большинство хочет простого женского счастья.
Авдотья СМИРНОВА: Приходит ли вам в голову иногда мысль: «господи, боже, что я делаю? какой ужас! Вот какой ужас, что я сейчас сделал! Вот это то, что было, это же ужасно!»?
Валерий КОМИССАРОВ: Вы знаете, я стараюсь делать, как правило, то, за что мне не стыдно.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Стараетесь, но бывает, что приходит в голову мысль?
Валерий КОМИССАРОВ: Эта мысль всегда приходит к любому человеку и мне она тоже приходит, бывает там, допустим, недавно я пошел и съел в одном ресторане, где там такие котлетки, сверху кунжут посыпан, я съел, а потом, зачем я это сделал, потому что это жуткая тема. Так вот, а поступки нравственные, безусловно, каждый из нас ошибается, каждый из нас грешит и такое со мной бывает тоже и довольно часто.
Авдотья СМИРНОВА: Бывает. А с вашей профессиональной деятельностью?
Валерий КОМИССАРОВ: С профессиональной деятельностью, но по крайней мере, я могу сказать, ну пожалуйста, это было очень, очень давно и я тогда еще не был в Думе, я просто был ведущим программы "Моя семья" и ко мне обратились после дефолта одни люди, которые мне предлагали очень большие деньги за то, чтобы я стал рекламировать быстрорастворимый детский сок. Такой знаете, бросил, и – хопа - замечательно. Большие деньги. А у меня тогда были, если честно сказать, большие долги, вот так вышло и сразу же бы погасил эти долги и остался бы с прибылью, но я отказался. Вы знаете почему, потому что я отправил на экспертизу эту быстрорастворимую штуковину и выяснилось, что при употреблении ее у детей на 60% увеличивается возможность возникновения язвенной болезни. И я сказал себе, что мотор пошел и камера включена, и репутация и то отношение с всевышним дороже, чем деньги, за которые ты можешь выйти из долгов. Я не сделал этого и в данном случае я считаю, что поступил правильно. Вот понимаете, в каждую минуту времени надо думать, наверное, так.
Авдотья СМИРНОВА: Валерий Яковлевич, я задала вам вопрос, содержание которого было довольно незатейливое, было ли в вашей профессиональной деятельности что-то, что вы сами считаете плохим? На это вы мне рассказали историю про то, как в вашей профессиональной деятельности случилось то, что вы сами считаете хорошим, я считаю, что это достойно аплодисментов. Это очень ловко.
Валерий КОМИССАРОВ: Отвечаю, если вы вспомните такой эпизод, за который так стыдно, ну просто вообще, если честно, у меня такого не было, такого, ну прямо кошки скребут, ваши не любимые, такого не было. Я не могу такого вспомнить, что надо замаливать, у меня такого не было.
Авдотья СМИРНОВА: Валерий Яковлевич, вы знаете, я...
Татьяна ТОЛСТАЯ: Значит вы христианин.
Авдотья СМИРНОВА: Я вам так скажу, я совершенно, я действительно искренно пришла на эту программу и сейчас на ней сижу с желанием понять и в Вас разобраться, но мне кажется, что вы очень лукавый человек. Я говорю вам это абсолютно честно.
Валерий КОМИССАРОВ: Вы ошибаетесь по одной причине, хотя...
Татьяна ТОЛСТАЯ: Вы честный, простодушный?
Валерий КОМИССАРОВ: не простодушный, я честный, но в меру возможностей.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Если не простодушный, значит лукавый.
Валерий КОМИССАРОВ: А я скажу, какой у меня принцип. Я против вранья, я могу сказать часть правды, но я не буду врать.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Замечательно, вы честный и прямой. Хотя не обязательно говорить всё.
Валерий КОМИССАРОВ: Говорят, прямота хуже воровства.
Татьяна ТОЛСТАЯ: То есть вы не прямой, кривой? Ну что-нибудь, остановитесь где-то? Вы очень честный?
Валерий КОМИССАРОВ: Я стараюсь быть по возможности честным. Человек... сказать: «я честный» - ну он идиот по меньшей мере. «Я честный, я никогда в жизни...» - это колобок, он плохо кончил.
Авдотья СМИРНОВА: У вас отработаны эти приемы, я смотрю.
Валерий КОМИССАРОВ: Вы повторяетесь, вы повторяетесь.
Авдотья СМИРНОВА: Нет, я просто не устаю удивляться.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Вот вы в одном из интервью, которое мы читали, сказали, что вы очень любите свою партию, так сказали, это правда?
Валерий КОМИССАРОВ: Я могу сказать такую вещь.
Авдотья СМИРНОВА: Вы сказали это?
Валерий КОМИССАРОВ: Да, конечно.
Авдотья СМИРНОВА: А как можно любить партию?
Валерий КОМИССАРОВ: Ну как можно любить партию, вы любите свою профессию? Как вы помидоры любите? Да?
Татьяна ТОЛСТАЯ: Не отъезжайте так далеко. Профессия это мое, а партии, на сколько я понимаю миллионы и миллионы. Вы как ее любите?
Валерий КОМИССАРОВ: Ну я могу сказать, что я.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Вы любите ее вождей, или вы любите ее верхушку, или вы любите региональное отделение, может быть федеральные советы. Как вот, я не понимаю?
Валерий КОМИССАРОВ: Вот смотрите, значит...
Татьяна ТОЛСТАЯ: Это же не яблоки, не смородина, это индивидуальность, как партию можно любить?
Валерий КОМИССАРОВ: Расскажу, я люблю все то, к чему имею отношение, и ничего в этом плохого нет. Я люблю. Татьяна, вы любите чай? Как чай любите? А?
Татьяна ТОЛСТАЯ: Бессмысленно.
Валерий КОМИССАРОВ: Точно также я люблю.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Что вы в ней любите?
Валерий КОМИССАРОВ: Я сказал что, я люблю в ней будущее, я люблю в ней то, что, надеюсь, приведет к тому, что Россия станет лучше.
Татьяна ТОЛСТАЯ: А что это?
Валерий КОМИССАРОВ: Это возможность не врать, это возможность не обманывать, я никогда не обманывал. Это возможность не обманывать, понимаете?
Татьяна ТОЛСТАЯ: А к другой партии у вас нет такой?
Валерий КОМИССАРОВ: А я не был в другой партии и не знаю. Мне нравиться уверенность в завтрашнем дне, нравиться. Вы скажите, да ты вообще какой-то ретроград, да, хочу понимать одну простую вещь, что когда мой сын вырастет и мои дочери подрастут, я хочу, чтобы все-таки не страшно было бы ходить по улице. И единственная политическая сила, которая может это отстоять, единственная, другой нет. Моя партия.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Что дает ей возможность вот это вот, стать такой прекрасной и уберечь ваших детей от ужасов, что?
Валерий КОМИССАРОВ: Расскажу, те люди, которые со мной рядом, те люди, которые со мной работают, а эти люди, я уверен в этих людях. А эти люди они не занимаются ни воровством, они не занимаются какими-то вещами.
Авдотья СМИРНОВА: Скажите, а в вашей партии есть дураки?
Валерий КОМИССАРОВ: Скажите, а среди ведущих?
Авдотья СМИРНОВА: да, есть.
Валерий КОМИССАРОВ: Значит, среди любых людей есть дураки и ничего страшного.
Авдотья СМИРНОВА: Но сначала понадобилось нас спросить, а сами побоялись, можно сказать, что в самой вашей партии, правящей партии есть дураки?
Валерий КОМИССАРОВ: Я рассказываю, да. Ну вот он такой я перед вами.
Авдотья СМИРНОВА: Значит, они есть такие. Вы храбрец.
Валерий КОМИССАРОВ: Я скажу следующую вещь,
Татьяна ТОЛСТАЯ: Зато никто не ворует, ни один.
Валерий КОМИССАРОВ: Вы считаете, что это плохо.
Авдотья СМИРНОВА: Ни один член вашей партии не ворует.
Валерий КОМИССАРОВ: Я за всех не говорю, я не ворую.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Вы сказали, что любите партию.
Авдотья СМИРНОВА: Она такая прекрасная, потому что там те люди, как вы знаете, никто
Валерий КОМИССАРОВ: Я вам скажу одну вещь, безусловно, интеллигенция, русская интеллигенция, которую я вижу перед собой, остатки которой я вижу перед собой, всегда не любят любу. Власть, какая бы ни была партия, какие бы ни были политические, вы всегда будете в оппозиции, всегда.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Извините меня, это вы нам говорите?
Валерий КОМИССАРОВ: Так когда вы будете вступать в мою партию?
Авдотья СМИРНОВА: А почему в вашу?
Валерий КОМИССАРОВ: да по тому, что она лучшая.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Чем?
Валерий КОМИССАРОВ: Чем остальные.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Вот именно. Вот одну фразу из ее программы платформы.
Валерий КОМИССАРОВ: Если вы не хотите оказаться в те временах, из которых мы уже вышли, если не хотите вернуться в очередной Ливан, где будут воевать коренные национальности с инородцами, если вы не хотите, понятного будущего для себя и своих детей, единственная сила, которая способна всему этому противостоять, единственная сила, хотя это скучно звучит, но единственная сила, которая способна сделать нашу страну сильной, уважающая личность это Единая Россия.
Авдотья СМИРНОВА: Простите, пожалуйста.
Валерий КОМИССАРОВ: Кто не вступил, ведущие "Школы злословия".
Авдотья СМИРНОВА: Очень хорошо, скажите, пожалуйста, вы сказали, что вы верующий, и судя по всему практикующий православный. Неправда ли? И при этом вы сказали, если вы не хотите невнятного будущего. Вам никогда не приходилось слышать, что для христианина будущее не понятно, потому что оно в руке божьей. Правильно?
Валерий КОМИССАРОВ: Отвечаю. Для христианина будущее это то, как он провел настоящее, вот оно будущее. Вот если сейчас я вам не соврал, если сегодня провел жизнь как положено, то и завтра будет точно такая же жизнь. Хотите, я продемонстрирую вам будущее. Будущее вам показать? В будущем эта чашка окажется здесь в будущем. Будущее случилось, это означает одно, как сегодня прожил жизнь, так и завтра проживешь и в данном случае, когда вы говорите о глобальном будущем, то для меня будущее возможность.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Мы ни слова не сказали о глобальном будущем.
Авдотья СМИРНОВА: Вы сказали, что вы хотите предсказуемое будущее, как христианин может этого хотеть? Объясните мне.
Валерий КОМИССАРОВ: Молиться о том, чтобы завтра было бы все хорошо? А что в этом плохого.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Это главное, что ли. Способ, а еще какие? Конкретно.
Валерий КОМИССАРОВ: О чем молятся?
Татьяна ТОЛСТАЯ: Нет, чтобы будущее было хорошим надо: а) молиться;
А второе?
Валерий КОМИССАРОВ: Делать для того, чтобы не только мольбами жизнь улучшилась.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Что делать?
Валерий КОМИССАРОВ: Расскажу что делать, нужно делать те вещи, которые вам покажутся скучными, а именно: нужно что-то делать хорошее на каждом своем месте, все.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Вы бы рассказали что-нибудь конкретное, потому что до сих пор часть принятых законов очень сильно ударило что по вашим пенсионерам, что по другим, что по нам, да и не только по пенсионерам и тем, кто ездит по дорогам, много кому. И поскольку вы там единым целым 326 человек голосов при 18 воздержавшихся, то получается, что вам не плюнь туда и вы тут же приняли и зааплодировали, закон.
Валерий КОМИССАРОВ: Не правда.
Татьяна ТОЛСТАЯ: То есть как не правда?
Валерий КОМИССАРОВ: Я скажу, я голосовал за монетизацию всей страны. Я и сейчас готов проголосовать десятью пальцами моих обеих рук, знаете почему? Потому что все это был обман, когда человеку говорили, ты имеешь право на бесплатный отдых, вы хоть раз ездили, вы хоть раз бесплатно отдыхали в Сочи?
Татьяна ТОЛСТАЯ: Нет.
Валерий КОМИССАРОВ: В глаза смотреть.
Так вас обманывали, а сейчас вы спокойненько мы можете за это получить деньги, маленькие деньги, но вы получите.
Авдотья СМИРНОВА: Я?
Валерий КОМИССАРОВ: Когда выйдете на пенсию, если доживете.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Вот именно дожить трудно.
Валерий КОМИССАРОВ: Я имел в виду, если будете общаться с вашими интервьюированными . Я просто говорю о другом, в смысле это не угроза, это комплимент. Я просто говорю о том, вы действительно замечательные люди, вы давно ни во что не верите, это стало частью вашей профессии, это стало частью вашего естества. Если я сейчас буду говорить об этом.
Авдотья СМИРНОВА: Чего?
Валерий КОМИССАРОВ: Дайте договорить. Если я буду говорить о том, что я сейчас я скажу, вы скажите, он сам себя рекламирует, нанятый казачок, дадите договорить?
Авдотья СМИРНОВА: да валяйте.
Валерий КОМИССАРОВ: Рассказываю.
Татьяна ТОЛСТАЯ: О чем угодно, вы можете начать с инструкции, с художественного произведения, стихи, пожалуйста.
Валерий КОМИССАРОВ: Рассказываю о том, что впервые реальная политическая сила сказала народу, мы вас не будем обманывать, мы вам заплатим. Понимаете о чем разговор. Вот нет такого народного артиста штата Техас. Нет такого заслуженного артиста Калифорнии, там платят людям деньги и когда они уже выходят в тираж, извините, по причине морщин и возможности выступать на сцене, у них есть солидный капитал, они живут безбедную котеночную жизнь, а нашим людям вручали грамоту и сказали, вот тебе грамоту. Так я же живу в однокомнатной квартирке, в коммунальной. Говорят грамоту тебе, медаль на грудь, ты во имя светлого будущего. Я вам скажу, что родина это вот. Что такое Родина, Родина, это безусловно мать, отец, сын, дочь, это не чиновник румяный в кабинете, не балалайка и не водка с матрешкой. Это те люди, за которых нужно отдать жизнь.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Зачем вы нам это говорите, перед вами кто вообще? Вы нас считаете действительно за котят, кретинов, иностранцев, кто? Вообще, зачем вы нам рассказываете, что Родина это не водка с матрешкой, это вы мне рассказываете? Вы за кого меня держите, за микроба что ли? А? Вам не стыдно мне рассказывать, что Родина это не водка с матрешкой, спасибо, не знала, а я то думала, что это водка с матрешкой.
Валерий КОМИССАРОВ: Я вам скажу такую вещь.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Он перечислил, отец, мать, сын.
Валерий КОМИССАРОВ: Цинизм беспредельный.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Теща, племянница и прабабушка живая еще.
Валерий КОМИССАРОВ: Так вот, я вам скажу такую вещь, политика ценна тем, что о политике не говорят. Когда вы говорите пренебрежительно о святых вещах - вы богохульничаете и Бог вам судья. Вы говорите...
Авдотья СМИРНОВА: Валерий Яковлевич, вы в своем уме, вы писательнице Татьяне Никитичне Толстой объяснили только что как Родину любить и чем Родину любить. Она не в праве оскорбиться? Вы же уважаете все права.
Валерий КОМИССАРОВ: Рассказываю, если писательница уважаемая мною и любимая, Татьяна Толстая.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Вот и соврали, а говорите, не врете никогда.
Валерий КОМИССАРОВ: Я вас уважаю, если бы не уважал, не пришел бы к вам.
Татьяна ТОЛСТАЯ: Люди забывают о том, что, в общем-то, пироги должен печь пирожник, а сапоги тачать сапожник, вот к чему приводит не профессионализм, идущий с обеих сторон. Вот человека и народа.
Авдотья СМИРНОВА: Вот в данном случае вы считаете, что лучше бы Комиссаров сидел бы и занимался своим телевидением и дальше производил свои программы?
Татьяна ТОЛСТАЯ: да пусть бы он даже занимался своим телевизором, потому что вы не можете запретить человеку производить пошлость, вулкан лаву. У него сначала там зреет, потом бе..., на города и села все это сходит. Нельзя это все запретить. Но управлять этим процессом из государственного органа законодательного одновременно неприлично. Вообще неприлично, а кроме того, я не понимаю, если даже нам видно, не вооруженным глазом, что человек неадекватен не отвечает и врет, когда он находиться в публичном пространстве, разве это не видно товарищам по законодательному органу? Вообще законодатель себя так не ведет, это стыдно, выйди вон, постой в углу, а потом приходи, когда ты в глазах ясность какую-то получишь. Законодатель, представляете какой закон он может написать, вот с таким текстом устным.
Авдотья СМИРНОВА: Я вот все пытаюсь разобраться, что же вы человек за такой, вот скажите, вот когда вы разбогатели, это как-то повлияло на вас, вы изменились или нет?
Валерий КОМИССАРОВ: На счет того, что разбогател, расскажу вам, я приехал в Москву, это было в 82 году, когда умер Брежнев.
Авдотья СМИРНОВА: Я не спрашивала вас когда.
Валерий КОМИССАРОВ: Отвечаю, я не изменился, я вам просто хотел рассказать, что когда я приехал, мы с мамой снимали одну комнату в коммунальной квартире, в 82 году я не изменился.
Татьяна ТОЛСТАЯ: В 82 году да, а потом, когда разбогатели?
Валерий КОМИССАРОВ: Я не изменился.
Авдотья СМИРНОВА: Вам принадлежит и "Моя семья", это и газета и тебе сок, и там все, все. Ну не смешите народ!
Валерий КОМИССАРОВ: Посмотрите налоговую декларацию, я действительно хорошо зарабатываю, но я не изменился, как вы не понимаете. Я не изменился, и я как раз уважаю мнение любого человека.
Авдотья СМИРНОВА: То есть вы считаете, что имущественное положение не влияет на человека?
Валерий КОМИССАРОВ: Да конечно нет, я вам могу сказать то, что безусловно, не деньги определяют сознание, но конечно говорить о том, что деньги не нужны, это тоже врать.
Авдотья СМИРНОВА: Как вы считаете, деньги вообще не меняют человека, влияют на человека или нет?
Валерий КОМИССАРОВ: Все зависит от человека. Если человек нормальный, не меняет, если человек гнилой, меняет. Все банально.
Авдотья СМИРНОВА: То есть все-таки.
Татьяна ТОЛСТАЯ: То есть он гнилой пока бедный?
Валерий КОМИССАРОВ: Если он гнилой пока бедный, будет еще гнилее, когда станет богатым.
Авдотья СМИРНОВА: А богатые люди могут быть хорошими людьми?
Валерий КОМИССАРОВ: Как правило большинство богатых хорошие. И не станешь богатым, пока не будешь уважительно относиться к тем, кто на тебя работает. Тот, кто не уважает тех, кто на тебя работает, никогда не будет богатым.
Авдотья СМИРНОВА: Это интересное воззрение. А вот скажите, Вяземский считал, что вот главная беда России это дураки и дороги. А вы считаете, что главная беда России?
Валерий КОМИССАРОВ: Ну наверное глупость, это действительно одна из самых смертных грехов России, то есть глупость это действительно такая вещь, когда каждый считает себя умней другого, это кстати, наблюдалось в нашем сегодняшнем разговоре, иногда, прошу прощение.
Авдотья СМИРНОВА: Глупость или?
Валерий КОМИССАРОВ: Глупость, это же она не настолько прямолинейна, что дважды два пять, глупость, она не умение услышать друг друга, глупость в фальши, глупость в неумении прощать, глупость в неумении прощать. Что касается дорог, ну конечно же, но есть конечно же еще много бед в Росси, прежде всего, наверное это самонадеянность, да мы шапками все закидаем. Вы знаете, как ловят преступников на границе пограничники, преступник контрабандист так переходит с автоматом и тут новенький какой-нибудь солдатик говорит ему эй, бросай оружие, руки в верх и получается очередь. А опытный пограничник подходит так сзади к супостату и так бросай оружие, оп. Сначала научись, сначала выучись, сначала обучи других, сначала что-то представляй из себя, а потом заяви право на превосходство вот это шапкозакидайство один из самых страшных грехов России. Но он слава богу сейчас потихонечку-помаленечку отходит. Мы люди крайности, это еще одна беда наша крайность. Вот даже мы сейчас общаемся, то холодно, то жарко, то так, то сяк, оно конечно для телевизионной передачи хорошо, понятно, но для жизни плохо. Жизнь, видимо, жизнь видимо, она должна быть спокойнее, без крайностей. Помните у нас алкоголизм был, потом пришел Лигачев (нрзб.) вырубил всю виноградную лозу и люди потеряли виноградники, потом снова. Вы знаете такое вот колоссальное, вот маятник, который раскачивается от плюса к минусу так, что аж лихорадит. Вот что мне нравиться в нынешней ситуации, что слава богу этого нет, что слава богу, такой бешеной кампанейщины, когда вот надо то мы ненавидим запад, так что до Ельцина. Потом при Ельцине так в десна поцеловались с западом, так что аж просто все продали туда, даже основные ресурсы. Вот без этого надо быть спокойнее, вот Германия там или та же Америка, это спокойные ребята. Нам надо немножко учиться чуть-чуть, мы же восток, мы же очень, мы на вопрос, который частно отвечаем, меня нафик? Надо спокойнее быть и наверное это одна из вещей, которая может быть, может быть будет преодолена.
Авдотья СМИРНОВА: Вы счастливы?
Валерий КОМИССАРОВ: Вы знаете, безусловно да, и счастье наверное это получение удовольствие от окружающей действительности вы меня чему-то научили, я вас чему-то научил. И я точно также сегодня точно также общаюсь с большим количеством народа тоже стал умней. Мне так кажется, я понимаю, вы это не отметили, но все-таки, каменные лица, каменные лица. Надо уметь удержать паузу, у меня не получается. Так вот, скажу, счастье это есть умение наслаждаться каждым мгновением жизни, у меня это не получается еще, но я стараюсь.
Авдотья СМИРНОВА: Жизнь удалась.
Валерий КОМИССАРОВ: Жизнь удалась, пока еще говорить рано. Я надеюсь рано, но, по крайней мере, что подразумевает штамп, под который говорят когда обычно мордой в салат.
Авдотья СМИРНОВА: Знаете, по-моему, в чем главная беда России нынче? В лукавстве тех, кто ею правит. Спасибо, Валерий Яковлевич.
_______________________________________________________________
0 поговорили:
Дописати коментар